Библиотека СКТ: Александр СКИРДА            ВОЛЬНАЯ РУСЬ

                            (ОТ ВЕЧЕ ДО СОВЕТОВ 1917 года)       Издательство "Громада"  ПАРИЖ 2003

II

Русские анархисты: от Бакунина до 1917 г.

Но наш коммунизм не есть коммунизм фаланстера или коммунизм немецких теоретиков-государственников. Это - коммунизм анархический, коммунизм без правительства, коммунизм свободных людей. Это - синтез, т. е. соединение в одно двух целей, преследовавшихся человечеством во все времена: свободы экономической и свободы политической.

Петр Кропоткин,

Хлеб и Воля (написано в 1892 г.), 2-е издание Петербург-Москва 1922, с. 43

Либертарный потенциал русского крестьянства не остался незамеченным основателем революционного анархизма Михаилом Бакуниным. Он видел в крестьянстве движущую силу социальной революции, призванную разрушить все бюрократическое здание царизма. Он делал ставку, прежде всего, на все непокорные системе элементы: людей вне закона, разбойников или, по крайней мере, рассматривавшихся властью как таковые, свободных казаков, подобных их предшественнику Стеньке Разину, разного рода религиозных инакомыслящих - странников и бегунов. Все они должны были стать участниками всеобщего огромного бунта мужиков. Целью молодых горожан, членов привилегированных или других классов, стремившихся искупить вину своих родителей, должно было стать желание служить своему народу. Для этого им следовало приблизиться к нему. Именно Бакунин положил начало движению, названному народническим: «идти в народ». Тысячи молодых людей, юношей и девушек, оставят все и пойдут работать среди крестьянства. Таким образом, будет построен мост между закрытым миром крестьян и внешним миром. В условиях отсутствия немедленного бунта распространение образования и социальная и экономическая поддержка будут способствовать освобождению мужиков от опеки со стороны чиновников и помещиков. Их инстинктивный равноправный коммунизм найдет впоследствии свое выражение во время революционных событий 1905 и 1917 годов. Но Бакунин был интернационалистом, и когда в сентябре 1873 он обратился к русским революционерам, напомнил о программе революции, предупреждая уже тогда об опасности «революционной диктатуры»:

«У нас нет родины. Наша родина - это мировая Революция. У нас нет другого врага, кроме господства во всех его формах: религиозной, доктринерской, политической, экономической, социальной.

Мы хотим создать человечный и свободный мир, основанный на труде, равенстве, солидарности всех людей. Мы считаем необходимым:

1. упразднить все религиозные, политические, юридические, экономические и социальные учреждения, составляющие существующий буржуазный строй;

2.  на руинах государственной системы, соблюдая полную независимость и свободу, организовать раскрепощенные массы.

Что касается революции, мы враги всего, что так или иначе связано с самодержавным строем, всего, что стремится править народом. Следовательно, мы, прежде всего, враги так называемой революционной диктатуры временного правительства. Мы убеждены, что любая власть такого рода, какой бы революционной она не была, непременно закончит предательством народа и будет стремиться продлить свое существование на неопределенное время. Революции осуществляются народом. Революция является настоящей только в среде народа. Любая власть, довлеющая над народом, неминуемо враждебна ему.

Мы питаем абсолютное доверие к инстинктам народных масс, и под революцией мы понимаем организованное неистовство того, что называется революционными страстями, и упразднение того, что на буржуазном языке обозначается словами социальный порядок.

Мы за анархию, выражение жизни и чаяний народа. Из анархии должно родиться, посредством свободы, настоящее равенство всех человеческих существ, новый порядок вещей, основанный на всестороннем развитии всех людей и на свободно организованном труде»'.

Относительно действия, оно должно быть двойным - повстанческим и подготовительным, - осуществляемым «самостоятельной организацией революционных групп», восстающих в международном масштабе и объединяющихся между собой в «революционных коммунах». В революционной организации, действительно вышедшей из народа, являющейся защитницей свободы и прав, должно иметь место только коллективная мысль, воля и действие. Крестьяне не должны оставаться в стороне, а соединить свои усилия с усилиями фабричных рабочих и трудовой интеллигенции, чтобы вместе бороться против собственников и самодержавного государства.

Так, незадолго до своей кончины, выдающийся революционер теоретически обобщил, предвосхищая будущее, все свои раздумья и личный опыт в международном революционном движении2. Это было его завещание, адресованное русским товарищам по ссылке, находившимся за рубежом, в особенности в Швейцарии, единственной стране, принимавшей изгнанников, въезд которым был запрещен во все другие страны Европы. Оно дошло до русской молодежи. Их движение в деревне привело многих народников к судебным процессам, на одном из которых, процессе «пятидесяти», 9 марта 1877 года обвиняемая Софья Бардина заявила: «Слово анархия вовсе не означает беспорядок и произвол. Как раз наоборот, анархизм стремится установить гармонию и порядок во всех социальных отношениях. Он отрицает только власть, которая угнетает и подавляет любое свободное развитие общества»3.

В 1878 году, на другом чудовищном по своему размаху суде, получившем название «процесса ста девяноста трех», Мышкин, обвиненный в издании подрывных текстов, воспользовался трибуной, чтобы подробно изложить свои убеждения:

«Мы хотим придти к новому социальному порядку, к федерации автономных экономических коммун. Основой этой социальной революции является земля, которая должна обрабатываться совместно. Этот социальный порядок может быть установлен только путем революции, поскольку государство никогда не хотело и не захочет лишиться своих прав и прерогатив. [...] В особенности следует попытаться предостеречь народ против попыток более или менее ловкого увиливания, в которых европейская буржуазия достигла такой высокой степени совершенства, воспользовавшись кровью, пролитой на баррикадах. [...] Крестьяне очень хорошо поняли, что, если они перестали быть крепостными помещиков, они стали рабами чиновников»4.

Эти слова являются доказательством того, что послание Бакунина было услышано и понято. В особенности молодым Петром Кропоткиным, членом кружка Чайковского, который написал в 1873 году небольшой доклад, основанный на принципах, выдвинутых Бакуниным.

Пропагандистская кампания народников в деревне вскоре показала свои пределы, и некоторые из них стали использовать более прямые средства борьбы, организовав несколько громких покушений на царских сановников, венцом которых стало убийство царя Александра II в 1881 году. Это была тактика отчаяния, вызванная нежеланием режима уступить что-либо из своих привилегий, как это показывают требования организации Народная Воля, вдохновительницы покушения. В своем письме от 12 марта 1881 года исполнительный комитет этой группы требовал:

«1. Амнистия всем политическим заключенным.

2. Созыв представителей всего народа для рассмотрения наилучших форм социальной и политической жизни, в соответствии с потребностями и желаниями народа. Свободные выборы и предвыборная пропаганда; полная свобода печати, слова, собраний»5.

Это было равносильно требованию гражданских свобод и минимальных политических прав, которыми пользовалось большинство развитых стран в Европе и во всем мире, но те, кто всегда говорил от имени России, всегда утверждали, что это особая страна и что ей нужна «сильная» власть, в противном случае наступит анархия (и, разумеется, конец их привилегий!). Как бы там ни было, существовал разрыв между этими чаяниями и бакунинскими тезисами. Общий ствол движения 1870 годов, таким образом, был расколот на заговорщиков и террористов якобинского толка, течение, находившееся под влиянием марксизма, и либертарное движение. Это три главных течения русского революционного движения, из которых в начале XX века образуются соответственно социалистическая революционная партия, рабочая социал-демократическая партия, выступавшие за превращение царского самодержавного государства в парламентскую республику, воплощением которой было создание Учредительного собрания, и анархистское повстанческое движение, заинтересованное в немедленной социальной революции. Эта ситуация может быть объяснена, если принять во внимание две априорно взаимодополняющие друг друга, а, в действительности, антагонистические концепции: представительскую демократию и прямую демократию. Это приведет к конфликту 1917 года между советами фабрично-заводских комитетов и сторонниками Учредительного собрания, который будет разрешен нежданным третьим гостем-разбойником: партией-государством.

Единственным ответом власти стало усиление репрессий - тюремные заключения, ссылка, казни через повешенье (в 1886 году старший брат Ленина), - благодаря чему удалось обуздать почти на два десятилетия революционные порывы внутри страны. Революционеры могли высказываться и действовать только из-за границы. Так, после сенсационного бегства в 1876 году, Кропоткин прожил около сорока лет за пределами своей страны. Это не помешало ему принимать активное участие в международном либертарном движении и, в особенности, будучи ученым, разработать теорию либертарного коммунизма, или коммунистического анархизма (оба названия сосуществуют с 1881 года), основанную, в отличие от марксистской, на индуктивном, а не на дедуктивном методе. В ней он развил и систематизировал идеи Фурье, Прудона и Бакунина. Экономика должна опираться на небольшие производственные объединения (он избрал в качестве образца мир и артель). Промышленность должна гармонически сочетаться с сельским хозяйством, производство - с потреблением, следуя потребностям и способностям каждого, а умственный труд — с физическим. Не последней его заслугой был отказ от Дарвинской пресловутой теории «естественного отбора» путем безжалостной борьбы, в которой выживают самые сильные. В своей книге Взаимная помощь он показал, наоборот, что никакое общество не способно выжить без взаимной поддержки и солидарности своих членов. Его труд, как основательный и авторитетный, стал обязательной ссылкой для анархистов всего мира (вплоть до наших дней).

Первые анархистские публикации на русском языке появились только в 1890-1900 годах. Они были изданы в Женеве, попали подпольно в Россию, где под их влиянием в 1903 году были основаны первые анархистские группы. В противоположность ожиданиям, они возникали главным образом не в европейской части России, а на окраинах империи: в Польше, Литве, Белоруссии, Украине, на Кавказе и, конечно же, в эмиграции, которая впоследствии служила им в некотором роде тыловой базой для фронта борьбы - в Женеве и Лондоне, где обосновался Кропоткин. Он развернул там активную пропагандистскую деятельность, организовывал конференции и съезды. В 1904 году он предложил даже создать анархистскую партию, не в политиканском и избирательном смысле, а для большего сплочения разрозненных групп. Короче говоря, Кропоткин был не только всемирно признанным кабинетным ученым, но и замечательным пропагандистом.

Парадокс состоял в том, что среди анархистов русской империи, число которых быстро росло вследствие русско-японской войны 1904-1905 гг. и последовавшей за ней первой революции, самыми многочисленными оказались не крестьяне, хотя они были хорошо представлены, а ремесленники, студенческая молодежь, интеллигенция и рабочие. Средний возраст мужчин и женщин, достаточно многочисленных, составлял от 18 до 24 лет, по уровню образования начальное, среднее и высшее представлены в убывающей прогрессии. Среди национальностей самыми многочисленными были евреи - до 50% в некоторых регионах; украинцы составляли около 35% и оставались в меньшинстве на Украине; русские - 41% из 7000 активистов, зарегистрированных между 1903 и 1910 годом. Анархистское движение возрастало в геометрической прогрессии: в 1903 насчитывалось 12 организаций в 11 городах; в 1904 - 29 групп в 27 населенных пунктах на северо-западе, юго-западе и юге страны; в 1905 - 125 групп и федераций в 110 городах и местностях; в 1906 - 221 группа в 155 городах, а в 1907, когда движение достигло апогея, - 255 образований в 180 местностях. В целом, за период 1903-1910 гг. деятельность анархистов отмечена в 218 населенных пунктах, 51 губернии и 7 областях, покрывавших три четверти территории империи. Федерации существовали одновременно с группами и кружками, объединяя соответственно от многих сотен до нескольких десятков членов. Имелось три значительных центра: Белосток, Одесса и Екатеринослав6, но группы и федерации были распространены по всей территории страны.

После первых крестьянских бунтов, когда по помещичьим усадьбам гулял «красный петух» и были осуществлены первые акции террора в деревне, анархисты решили перейти к террору против буржуазии, то есть направить его против хозяев и приказчиков, в общем, против всех, кто жестоко измывался над рабочими. Первое покушение произвело сенсацию: Нозель (Низан) Фарбер, молодой 18-летний булочник, убежденный анархист, испытавший многочисленные аресты и побои в тюрьме, в день Йом Киппура (Великого прощения у евреев), на ступенях синагоги в Крынке (Белосток) набросился с ножом на хозяина ткацкой фабрики Абрама Когана и нанес ему тяжкие ранения. Этот капиталист особо отличился в преследованиях рабочих, нанял штрейкбрехеров, чтобы сломить забастовку и выбросил на улицу сотни человек. Символическое значение поступка Фарбера, который сам был еврей, произвело сильное впечатление и послужило примером для сотен других еврейских анархистов, ринувшихся без оглядки в борьбу против хозяев, полицейских и всех, кто угнетал пролетариев. Многочисленные перебежчики из Бунда, еврейской социал-демократической рабочей партии, присоединились к Черному Знамени, местной анархистской организации. Фабер погиб через несколько недель при попытке бросить бомбу в полицейский участок в отместку за разгон рабочего митинга7.

Вследствие кровавого воскресенья 9 января 1905 года, когда сотни рабочих и жителей Санкт-Петербурга стали жертвами преторианской гвардии царя, 250 000 рабочих города объявили забастовку, поддержанную таким же количеством рабочих в остальной части страны. Весь год был полон бунтов и репрессий, среди которых октябрьская забастовка, заставившая царя согласиться на принятие конституции и создание Думы (палаты депутатов) в империи. Кульминационным моментом стала неделя декабрьского восстания 1905 года в Москве, в котором самыми яростными бойцами проявили себя анархисты. Одновременно произошли восстания, повлекшие баррикадные бои в других местах империи, в частности, в Одессе - бунт на «Потемкине» (организатор которого Афанасий Матюшенко вскоре стал анархо-синдикалистом), на Украине и др. В то время вооруженная борьба не была единственно достоянием анархистов, к ней прибегали почти все социалистические партии - эсеры, социал-демократы, Польская социалистическая партия. Количество жертв покушений против сторонников самодержавия, организованных анархистами и эсерами, оценивается в четыре тысячи человек, таково же приблизительно число жертв репрессий.

Это было время «экспроприации» - нападений на банки и т. д. - с целью получения средств, необходимых для приобретения оружия, создания мастерских по изготовлению бомб и подпольных типографий для издания революционной литературы. Однако после царского указа о конституции и думе партии эсеров и большевиков умерили свой пыл с тем, чтобы принимать участие в избирательной игре.

Тем более, что разразилось несколько громких скандалов, замаравших их репутацию: руководитель боевой организации эсеров Эвно Азеф оказался агентом царской тайной полиции - Охранки, а большевик Валах-Литвинов (ставший при Сталине министром иностранных дел) был арестован в западной Европе при попытке сбыть украденные в России ценности.

Что же касается анархистов, они продолжали социальную войну, насколько это было возможно, до тех пор, пока противник не подавил. Громкие акции были проведены международной боевой группой анархо-коммунистов в Украине: Сергей Борисов, бывший эсер, присоединившийся к анархизму, в 1907 году организовал побег осужденных на смертную казнь матросов с броненосца «Потемкин». Петр Аршинов, в будущем историк махновского движения, осужденный на смертную казнь, был освобожден товарищами-анархистами вместе с другими заключенными во время пасхального богослужения. Анархистское движение кипело в Украине, в Екатеринославе, где действовала многочисленная и мощная организация (только за 1906 год она взяла на себя ответственность за семьдесят террористических актов). О Гуляйпольской группе, в которой сделал свои первые боевые шаги Нестор Махно, появились подробные сообщения в либертарной прессе за рубежом8.

Когда проходил суд над Борисовым и тридцатью одним членом международной боевой группы, обвинительный приговор занимал около тридцати страниц! Борисов был повешен в возрасте 27 лет вместе с четырьмя другими товарищами 14 января 1905 года в Екатеринославе. По Одессе только за 1907 год имеются статистические данные о 170 анархистах, осужденных по приговору местного военного трибунала, около тридцати из которых были повешены, среди них Матюшенко, матрос с «Потемкина».

Хотя среди крестьян преобладало влияние эсеров, был создан Крестьянский анархистский союз, объединявший две главных на Украине федерации - в Полтавской и Киевской губерниях. Он пропагандировал идею свободной коммуны, какой когда-то был мир. Из этих семян выросло повстанческое движение 1917-1921 года.

По сути анархистская борьба в России отличается только размерами страны и крайними проявлениями насилия. В остальном она следует во всем за французской моделью: террор «безмотивников» из белостокского Черного Знамени черпал свое вдохновение непосредственно из опыта французских террористов предшествующего десятилетия - Эмиля Анри, Равашоля, Этьевана и Вайяна. Все русские анархо-коммунисты были сторонниками взглядов Кропоткина, принятых либертариями всего мира. Столкнувшись с чрезмерным террором и экспроприациями, они отреагировали переходом к революционному синдикализму того типа, который был свойственным ВКТ того времени, с той разницей, что для более полного отличия от других профсоюзов с 1907 года они приняли новое название-анархо-синдикалисты. На Украине, по их собственным подсчетам, было около пяти тысяч членов. В методах своей борьбы они непосредственно черпали вдохновение у теоретика профсоюзного движения Эмиля Пужэ: прямое действие, саботаж, всеобщая забастовка как цель, и т. д.9 В Соединенных Штатах их организация насчитывала в 1910 годы около десяти тысяч членов среди многочисленных русских эмигрантов. В России и за рубежом между 1904 и 1917 годом появилось в целом двадцать три либертарных публикации. Следствием репрессий стало сокращение числа анархистских групп в русской империи со 108 в 83 городах до 57 в 44 местностях в 1909 г. В следующем году осталась только 21 группа, в 1912 - 12, в 1913 - 9, а накануне войны 1914 г. - только 7. Зато в эмиграции, где встретились многие участники движения, были сделаны усилия к объединению: в 1908 году в Женеве состоялась конференция, на которой слились группы и редакции журналов Буревестник и Хлеб и Воля (кропоткинский орган). Затем последовали другие встречи: в Брюсселе (декабрь 1908), в Лондоне (апрель 1910), затем пять конференций, начиная с 1913 года, в разных городах Западной Европы. Лондонская конференция, проходившая с 18 декабря 1913 по 1 января 1914, приняла решение об основании Федерации анархо-коммунистических групп за границей с собственным органом Рабочий мир. На ней также было принято решение о создании анархистского Интернационала и о созыве съезда русских анархо-коммунистов в августе 1914 года в Лондоне, одновременно с международным съездом, который должен был состояться там же. Война помешала осуществлению этих планов, но движение преодолевало недостаток сплоченности и единства. С началом войны в движении вновь наступил кризис, вызванный позицией, занятой шестнадцатью (в действительности пятнадцатью) видными анархистскими деятелями, среди которых был Кропоткин, в поддержку франко-англо-русского союза против немецкого милитаризма и империализма. Этот факт взволновал многих анархистов во всем мире и снова разделил либертарное движение. В этом не было ничего оригинального, поскольку то же явление имело место и среди других социалистов10.

В последующем наблюдается ощутимое возрождение анархистских групп в России: в 1915 году их было 8, в следующем году - уже 15 в 7 городах. Им удалось издать на гектографе11 листовки и два номера журнала Анархия". По данным современного русского историка Кривенко, специально изучавшего архивы, число участников движения достигало 250-300, особенно много их было в Москве, Санкт-Петербурге и других больших городах. Это были в основном рабочие и некоторое количество студентов.

В остальной части революционного движения состав участников также значительно сократился, большинство активистов были брошены в тюрьмы, сосланы в Сибирь или находились в изгнании. Из-за чрезмерной жажды власти в ловушку выборов попали социалисты и, в особенности, социал-демократы, меньшевики и большевики, по-прежнему расколотые благодаря усилиям царской полиции. Действительно, Охранке удалось внедрить своих агентов в ближайшее окружение Ленина, который как полемист и постоянный фактор раздора оставался ее предпочтительной целью. Так, в 1912 году благодаря агенту Охранки Житомирскому вышла газета Правда. Лидер большевистской фракции в Думе рабочий Малиновский являлся одновременно баловнем Ленина и лучшим агентом Охранки (об этом трижды, но напрасно, предупреждали Владимира Ильича). Что касается эсеров, они все еще находились под впечатлением огромного скандала, вызванного тем, что их боевая организация, как обнаружилось, находилась под управлением Охранки. Терроризм оказался полностью дискредитированным.

Вопреки последующим статистическим подделкам большевиков, страна находилась в состоянии невиданного экономического расцвета, благодаря, в основном, иностранным капиталовложениям, которым благоприятствовала кажущаяся прочность царского строя. Производство пшеницы выросло на 80% с 1898 по 1913 год, а по общему показателю развития страна соперничала с Соединенными Штатами. Но это не препятствовало наличию социальных конфликтов - число забастовок постоянно возрастало. Государство, воплощением которого был царь и его придворная клика, в которой главенствовал Распутин (принадлежавший к секте хлыстов), стало посмешищем для общественного мнения. Оно держалось только на эффективности полиции, силе своей преторианской гвардии и нерушимой поддержке церкви.

В стране наблюдался невиданный демографический рост: треть населения была моложе 21 года. Руководящая каста благосклонно восприняла войну в надежде, что она поможет излечить все внутренние проблемы страны. Впрочем, подобный энтузиазм наблюдался и в центральноевропейских империях и во Франции, которой не терпелось «вернуть» себе Эльзас и Лотарингию. Все надеялись решить соответственно свои трудности безобидной маленькой войной. Самым абсурдным в этом было не то, что все воюющие монархи находились между собой в тесном родстве, а то, что самодержавная Россия оказалась союзником республиканской Франции и Англии, с которыми она воевала шестьдесят лет назад по той же причине, которая двигала ею и сейчас: овладение Константинополем и проливами, находившимися под контролем турков.

Как сказал Гойя, «сон разума порождает чудовищ». Народам открылись ужасы, скрывавшиеся за внешними украшениями: цвет европейской молодежи погиб на полях сражений. Эта война оказалась, кроме того, самоубийственной для большинства ее главных участников, в особенности для больших империй, кроме Британской, и выпустила из ящика Пандоры тоталитарные режимы XX века.

I СОДЕРЖАНИЕ I   I ДАЛЕЕ I