Библиотека СКТ: Александр СКИРДА            ВОЛЬНАЯ РУСЬ

                            (ОТ ВЕЧЕ ДО СОВЕТОВ 1917 года)       Издательство "Громада"  ПАРИЖ 2003

III

Конфликт с большевиками

Я должен сказать вам откровенно, что согласно моему взгляду, эта попытка построить коммунистическую республику на основе строго централизованного государственного коммунизма под железным законом партийной диктатуры, в конце концов, потерпит банкротство. На России мы учимся, как нельзя вводить коммунизм даже с народом, который устал от старого режима и не оказывает активного сопротивления экспериментам новых правителей.

Идея советов, т. е. советы рабочих и крестьян, впервые возникшие во время революции 1905 года и немедленно, как только царизм был ниспровержен, реализованные Февральской революцией 1917 г., - идея таких советов, контролирующих экономическую и политическую жизнь страны - великая идея. Даже больше того, с этого момента она необходимо ведет к тому, чтобы эти советы составлялись из всех тех, кто принимает участие в производстве национального богатства своим собственным трудом.

Но посколько страна управляется партийной диктатурой, посколько рабочие и крестьянские советы явно теряют их подлинное значение.

Петр Кропоткин,

Письмо трудящимся Западной Европы, 28 апреля 1919 года

Расхождения. Советы: государство против общины

Канев дает достаточно верный анализ обеих концепций. Анархисты в соответствии с принципом либертарного федерализма проповедуют децентрализацию, тогда как Ленин выдвигает на первый план усиленную централизацию власти на основе демократического централизма.

Эти противостоящие друг другу схемы могут быть вкратце изложены следующим образом: для Ленина республика должна быть организована в форме советской федерации национальных республик, исходя из принципа демократического социализма. Для анархистов власть должна быть децентрализована следующим образом: каждый индивид договаривается с другими индивидами о создании общины, федерация общин образует провинцию (город, округ, район, область), а из федерации провинций рождается всероссийская федеративная республика. Следует отметить, что каждая из составляющих частей рассматривается как совершенно свободная и независимая. По мнению Канева, такая децентрализация была даже применена на деле, и благодаря ей было создано несколько местных «республик», округов и районов. Он подчеркивает, что «при подобном распылении советская власть не смогла бы выстоять под ударами контрреволюции, но, к счастью, большинство трудящихся осознало эту опасность и выступило за сильную власть советов. Опыт октября показал рабочему классу и трудовому крестьянству, что только централизация управления, осуществленная большевистской партией, могла привести к победе».

Проблема приобрела свои очертания на III Всероссийском съезде советов 15 января 1918 года. Большевистская фракция предложила бороться против децентрализаторских тенденций и проводить линию на централизацию власти советов. Анархист Александр Гэ, член исполнительного комитета советов, возразил на это следующими словами: «Эта политика пронизана централизмом; нам нужно децентрализовывать, вести строительство снизу вверх, создавая общины на местах». Но съезд принял проект большевиков, который приобрел власть таким образом и послужил основой для Конституции Российской советской федеративной республики, принятой 10 июня 1918 года.

В органе анархо-синдикалистов Голос труда за 22 декабря 1917 и 4 января 1918 года Максимов, один из самых видных участников либертарного движения, в статье, озаглавленной «Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и наше отношение к ним», изложил анархистскую точку зрения по отношению к советам и к большевикам после Октябрьской революции. В ней говорится, что «советы были центром, через который воля масс превращалась в "закон", который не был навязан извне и который проводился в жизнь без принуждения. Закон советов принимал во внимание только потребности и права местностей, которые имели право не принимать этот закон. Эта концепция закона и обязательства очень отличалась от ленинской, для которого принуждение, ставшее внутренним, уже не является принуждением. (...) Советы были местом, где кристаллизовалась воля пролетариата, где она превращалась в действенный закон масс, возвышавший волю пролетариата и основанный не на силе и принуждении, где закон предлагался как воля большинства, без насилия при этом над волей меньшинства».

Эта концепция свободного порядка основывалась на независимом действии местных объединений и была диаметрально противоположна жесткому контролю со стороны центра большевиков. Максимов настаивает также на полной ответственности избранных перед избирателями. Однако, несмотря на превосходство советов, Максимов рассматривает их не как постоянные учреждения, а «как временную форму представительства, переходной парламентской структуры на пути к полной демократии».

В отношении большевиков Максимов заявляет, что из-за ненависти анархистов будь то к буржуазному или пролетарскому государству, начиная с момента, когда большевики начнут строить государство, анархисты выступят против них. «Наша помощь большевикам должна прекратиться, когда начнется их победа. (...) Мы останемся на поле битвы, но мы не пойдем дальше с большевиками, так как дальше начинается их "созидательная" работа, направленная на укрепление того, против чего мы боремся, и что составляет препятствие на пути к прогрессу, на укрепление государства. Не наше дело укреплять то, что, мы считаем, должно быть уничтожено. Мы должны решительно направить нашу борьбу на осуществление третьей и последней революции».

Участвовать в государстве, заявляет Максимов, означает «признавать тактику парламентаризма, (...) верить в силу декретов и законов, потерять веру в творческую силу самоорганизации масс». Он советует бороться за создание советских коммун, которые должны стать венами и артериями сети местных организаций, автономных и самоуправляющихся2.

Таким образом, с той и другой стороны, советы рассматриваются как временные и переходные формы самоорганизации масс. Для большевиков они должны составлять основу пролетарского государства; для анархистов они должны преобразоваться в местные общины, которые, в свою очередь, образуют общерусскую федерацию свободных общин. Конфликт сводится, таким образом, к противопоставлению государство - община.

Напротив, установилось единство взглядов в отрицательном отношении к Учредительному собранию. Крутой поворот большевиков, которые раньше требовали во что бы то ни стало одновременно с властью советов созыва Учредительного собрания, объясняется только их поражением на выборах (самых свободных за всю русскую историю: с всеобщим правом голоса и тайным голосованием). Они на них получили лишь четверть всех голосов, эсеры, вместе правые и левые, получили абсолютное большинство, набрав более половины всех голосов. Однако эти выборы прошли в конце ноября 1917 года, после свержения Керенского. Что касается анархистов, верные, как всегда, своему антипарламентаризму, они в выборах не участвовали, заранее отказавшись от роли и представительства в этом Учредительном собрании, которое, на их взгляд, не могло выражать действительную революционную волю трудящихся.

Но уже перед выборами анархисты указывали на опасность роспуска Учредительного собрания, который означал бы усиление большевиков3; Кропоткин также был против, несмотря на свое отрицательное отношение к парламентской системе. Они хотели игнорировать Учредительное собрание, предоставив возможность разобраться тем, кто его избрал. Поэтому неблаговидная роль, которую сыграл кронштадтский матрос-анархист Железняков, потребовав утром на первом заседании от председателя Учредительного собрания эсера Виктора Чернова закрыть заседание, так как «караул устал» (!), была только личным поступком. Он был немедленно использован Лениным, который состряпал указ о роспуске, Железняков был не прав, когда повиновался приказу (который он потребовал в письменной форме) своего командира из Кронштадта, матроса-большевика Дыбенко, выполнявшего настоятельное требование Ленина. Последствия оказались самыми тяжелыми: в частности, этим было положено начало гражданской войны, так как устранение этого представительского и законного органа обнажило захват власти, осуществленный большевиками и их союзниками левыми эсерами.

I СОДЕРЖАНИЕ I   I ДАЛЕЕ I